Историк, политолог Виталий Колпашников о том, почему у в 1917 году против царя выступили практически все?

Многие историки, и наши, и зарубежные, пришли к выводу, что императора Николая II «валили» практически все политические силы России. Силы абсолютно разные, как по своему социальному происхождению, так и по взглядам на дальнейшее развитие страны. И объединяло их одно: стремление «сломать» персонифицированную власть в лице царя и его ближайшего окружения.

Как только «царя свалили», наступило двоевластие, а затем — и «многовластие», по факту. А потом и Гражданская война. Ведь свергнувшие Николая II силы не могли друг с другом договориться и, следовательно, не могли разрешить проблемы государственного масштаба.

Но чем же Николай II не устраивал каждую из этих сил? Не претендуя на «полный список» и на истину в последней инстанции, постараюсь коротко обозначить.

Характерно, что сам Николай II верил, что отрекается во благо России, но не уничтожает тем самым монархию. Он думал, что императором станет брат Михаил.

1. Правые деятели, консерваторы (Шульгин, Пуришкевич и т.д.). Казалось бы, они должны быть оплотом монархии.

Однако, в глазах черносотенцев виноват был не сам самодержавный строй, а именно что Николай II и его непопулярные приближенные (императрица Александра Фёдоровна, министр внутренних дел А.Д. Протопопов). Поэтому правые планировали именно «смену вывески»: поменять Николая II на другого монарха.

2. Родственники Николая II, Великие князья. У многих из них, по различным причинам, были сложные отношения с императором и до Первой мировой. Великие князья не были выдающимися деятелями государственного масштаба, но свою лепту в «брожение умов» внесли.

Так, Великий князь Николай Михайлович просил у царя ещё в 1916 году создать «ответственное министерство» и избавиться от опеки со стороны Александры Фёдоровны. Примерно тех же взглядов придерживался и Великий князь Николая Николаевич, бывший главком Русской армии.

Здесь небольшой промежуточный вывод: получается, что в случае «форс-мажора» Николай II не мог опереться даже на поддержку монархистов и своих родственников. Это, на мой взгляд, говорит о многом.

Многие историки считают ошибкой решение Николая II возглавить армию: так он потерял возможность влиять на события в столице.

3. Но ведь остается армия, правда? Но и тут все не так однозначно. Тыловые гарнизоны — идеологически слабы, на них нельзя положиться. Более того, именно они в феврале 1917 года станут «ударной силой» революции в Петрограде. Дело в том, что эти части состояли из людей, которые не желали отправляться на фронт и охотно верили агиткам о «царице-немке-шпионке».

Многие военачальники, тесно связанные с деятелями либеральной оппозиции, тоже желали замены императора и создания «ответственного министерства».

4. Либеральные и либерал-консервативные деятели (Львов, Гучков, Терещенко, Родзянко и т.п.) тоже были не прочь «сменить вывеску» и создать конституционную монархию по образцу Великобритании. Роль буржуазии и либеральной общественности (октябристов, кадетов) сильно выросла в годы Мировой войны, власть была вынуждена обращаться к ним за помощью. При этом, фактор «отсутствующего» Николая II (который с 1915 года находился в Ставке) добавлял «керосина».

5. Но «косметические преобразования» не устраивали левых — тоже очень разных, но готовых к более серьезным «реформам». Состав течений широк — эсеры (которые потом поделятся на левых и правых), меньшевики (Чхеидзе, Скобелев, Церетели и т.д.), анархисты (тоже расколотые), большевики (Молотов, Шляпников и т.п.). Да, большевики в этом замесе тоже принимали участие, тем более, что и им, и анархистам Февраль 1917 года позволил усилиться и легализоваться. Вот, собственно, слова Владимира Ильича: «Факты — упрямые вещи», говорит английская пословица. Позвольте вам напом­нить ее, почтеннейший английский гучковец! Факт руководства или по крайней мере беззаветной помощи петербургским рабочим в великие дни революции со стороны на­шей партии должен был признать «сам» английский гучковец…» (с) В.И. Ленин. Март 1917 года, Цюрих. Письмо «Новое правительство и пролетариат».

Мол, мы тоже ломали царизм, но по своим причинам. То бишь большевики, как и все прочие до кучи, также, в меру своих, тогда достаточно скромных, сил, принимали участие в Февральской революции. Но в дальнейшем «топили» за радикальный вариант: скидывание Временного правительства и диктатуру пролетариата.

Анархисты потом говорили и о Третьей революции, «настоящей». Тогда как меньшевики и правые эсеры создали альтернативный Временному правительству центр власти. Царя, разумеется, все левые видали «в белых тапочках», притом любого. А за левыми были и симпатии «народных масс», и те самые солдатики из Петроградского гарнизона.

Удивительно, но Николаю II удалось создать против себя какую-то невероятную «коалицию», хоть и крайне зыбкую, скоротечную. Туда входили военные и гражданские, либералы и эсеры, правые и левые. А ещё, пожалуй, стоит упомянуть факт симпатии союзников к Февральской революции: мол, мы теперь все такие демократические, не то что эти кайзеровские немцы. То есть фактор «внешнего влияния» я бы тоже не стал отбрасывать (хотя внутренние причины сильнее).

«К концу 1916 года все политические партии и группировки объединились в оппозицию к монархии. Впрочем, это было их единственной точкой соприкосновения — ни в чем другом они не сходились. Крайне левых не устраивало что-либо меньшее, чем радикальное преобразование политического, социального и экономического устройства России. Либералы и либерал-консерваторы удовольствовались бы парламентской демократией.

И те и другие, при всем их различии, вели речь об институтах власти. Крайне правые, теперь тоже примкнувшие к оппозиции, напротив, сосредоточили внимание на личностях политических деятелей. По их мнению, в российском кризисе повинен был не сам режим, а люди, стоявшие у кормила власти, а именно императрица-немка и Распутин. И стоит убрать их с политической арены, считали они, как все пойдет хорошо…» (с) Ричард Пайпс. Русская революция.

Короче, хотели как лучше, получилось… как получилось. Ведь на пункте «свержение Николая II» относительно прямой путь всей упомянутой разношерстной братии заканчивался. И начинался перекресток.

На котором одни желали доехать до конституционной монархии, другие — до буржуазной республики, третьи — до «победного конца» в Мировой войне, а четвертые — до Мировой революции и диктатуры пролетариата.

А Николай, как ни крути, никого из «гигантов мысли, отцов русской демократии» не устраивал…